Обнаружил пару своих старых статей о походах на мотоциклах.
Дорога на перевал, это эпозод похода на Кольский. Деиствие происходит между Ревдой и базой КСС в Хибинах. Примерно 2000 год. Расположение фотографий соответствует ходу повествования.
Дорога на перевал
Раньше я думал, что знаю, что такое комары, но, оказывается, я ничего не знал. Комары заполнили своей звенящей массой все пространство. Стоило остановиться, как их концентрация превышала порог терпимости и только движение или шляпа с сеткой спасали от этого стихийного бедствия.
Представьте себе полотно железной дороги, перевернутое рельсами вниз, а шпалами вверх и висящее над бурной рекой шириной 70 метров. Примерно так выглядел мост через Суру, но для полноты отупений следует добавить, что и без того редкий настил в нескольких местах отсутствовал по 2 - 3 метра.
Кувырнуться в глубокую бурную воду очень не хотелось, поэтому пришлось больше часа возиться с ремонтом моста. Крепить поперечные бревна настила было нечем, они лежали на своих местах весьма условно. Проехать по этим клавишам можно было только ходом, чтобы за счет своей инерции бревна не успели съехать куда-нибудь в сторону.
Отстучав колесами чечетку по настилу, я стал съезжать с моста в воду, ибо другого способа выбраться на берег не было. В воде спуск оказался круче, чем представился с первого взгляда. Мотоцикл ткнулся в дно между камнями и встал на переднее колесо. Мне все же удалось сохранить равновесие. Дальше все произошло не более чем за секунду: я мысленно увидел, как мотоцикл переворачивается, я лечу головой вниз в воду кувыркаюсь по каменному дну, чтобы не быть придавленным падающей массой. Единственный шанс избежать этого - газануть, чтобы переднее колесо дернулось вперед и поставило мотоцикл в нормальное положение. Но рвануть наугад по камням размером с футбольный мяч - верный способ завалиться набок. В этот момент неустойчивое равновесие склонилось в мою пользу и заднее колесо опустилось на место.
Другие мотоциклы спускали со страховкой.
Следующее препятствие встретило нас через 9 км на берегу Умбозера. Галечниковый пляж, по которому было так приятно ехать после лесной дороги, то и дело тонувшей в болотах, внезапно прервало устье Волги-речки.
Умбозеро застыло огромным голубым зеркалом, в котором отражались пологие вершины Ловозерского горного массива. Редкие облака добавляли этой картине необъяснимое и заворажива-ющее чувство пространства. Даже вездесуще зловредные комары оставили нас в покое. Суровая заполярная природа замерла в немом покое, согретая непривычно жарким для этих мест солнцем.
Переправу сооружали не торопясь, совмещая это занятие с обедом и отдыхом. Мы арендовали в Ревде лягушку от надувной лодки и четыре камазовские камеры. Пока ребята накачивали их, я отправился на поиски жердей для настила. Рубить узловатые низкорослые березки на берегу было жалко и бестолково. До первого подходящего материала пришлось проехать около полутора километров.
Мы связали из жердей настил и закрепили его на накачанных камерах. Собрав все запасы веревок и, приобщив к ним найденный на месте полевой телефонный провод, мы организовали паромную переправу и благополучно пересекли широкое и глубокое устье реки.
Через 300 метров пути выяснилось, что мы находимся на острове. От большой земли нас отделяла неглубокая протока.
Татьяна нашла брод глубиной чуть выше колена и пошла по нему обратно. Я спросил, какое дно.
- Нужно хорошенько разведать, - ответила она и при этих словах провалилась в песок по пояс.
Я долго бродил по воде и, наконец, нашел и разметил вешками брод поглубже, но с более твердым дном. Песок и галька все же вызывали сомнения, поэтому я попросил жену Ольгу перейти речку и быть готовой при необходимости размотать трос лебедки.
С первых же метров "Белый" глубоко провалился в песок, но другого пути или места для разворота уже не было. Я включил вторую передачу и пошел на полном газу. В таких ситуациях главное не потерять скорость и, тем более, не останавливаться, иначе своим ходом с места уже будет не тронуться.
Колеса, обутые в самые "злые" питерские шины отчаянно буксовали. Несмотря на все мои старания, скорость упала до критического минимума. Вода дошла до седла, причем половину этой глубины составлял обманчивый песок. Мотоцикл задергался, будто поехал по шпалам, и казалось, что вниз он уходит быстрее, чем продвигается вперед.
Но вот, чуть впереди и в стороне сквозь чистую воду я заметил крупные камни и повернул к ним. Когда скорость упала почти до нуля, и я стал подумывать о лебедке, переднее колесо зацепилось за твердый грунт, и мотоцикл резко рванул вперед, гоня перед собой пенную волну.
Посмотрев на мое сольное выступление, ребята не захотели продолжать этот концерт и вновь принялись накачивать камеры. Их мотоциклы были легче, поэтому ограничились двумя камерами, на которые мотоциклы укладывали боком и переправлялись, идя рядом пешком.
От Умбозера дорога пошла в гору. Лужи и болотца брали сходу. Все мысли были далеко впереди нас, где в ложбинах каменных склонов Хибин блестел снег. Но через пару километров мы уперлись в речку Кальйок. Мысли быстро спустились с гор и охладились в ледяной воде Кальйока.
Быстрое течение, глубина до 0,8 м и крупные камни на дне делали переправу на мотоциклах весьма опасной. В случае падения, водителя сразу понесет вниз по течению.
По этой же причине будет весьма проблематично поднять упавший мотоцикл. Все отправились искать переправу попроще.
Выше по течению река расходилась на много неглубоких широких рукавов. 300 метров по мелкой воде оказались значительно проще, чем 15 по тракторному броду. Мы наметили и расчистили путь по лесу и стали выписывать замысловатые фигуры по отмелям среди камней и островов.
Между тем погода начала портиться. Небо затянули низкие тучи. Дорога шла все круче в гору вдоль Кальйока. Склоны хребтов терялись в облаках, затрудняя ориентирование. Наконец, мы нашли колею, уходящую по левому склону куда-то под облака, и стали подниматься по ней на гору Суолуайв.
Снизу тучи казались мягким потолком, лежавшим на стенах гор. На высоте облака неслись на нас вместе с пронизывающим ветром, обдавая всепроникающей сыростью. В редких просветах иногда был виден склон, по которому мы поднимались, иногда долина, из которой мы сюда пришли.
Местами грунт из колеи был вымыт, остались лишь камни. Такие места можно было взять только сходу. Камни прокручивались под колесами, толкая их в непредсказуемых направлениях и, весело подпрыгивая, устремлялись вниз. Иногда колея полностью пропадала, видимость сокращалась до 20 метров.
Тогда направление движения определяли по компасу. Через некоторое время мы оказались на плоской вершине.
Небольшой просвет подарил нам прекрасный вид на залив Тульилухт и мы смогли сориентироваться.
Дорога на спуске была значительно лучше, чем на подъеме. Мы легко скатились по ней в зону леса. Пересекли несколько ручьев и вышли к Базе Геологов. Здесь мы хотели разузнать поподробнее про наш дальнейший маршрут, но база оказалась брошенной. Никаких строений, только остатки тракторов, да пустые бочки. Вместо геологов по лесу неторопливо бродил лось. Река Майвальтайок выглядела значительно серьезнее, чем мы предполагали, изучая карту. Сперва взялись строить надувной плот из камер, но вовремя опомнились, сообразив, что нам будет не справиться с быстрым течением.
Выше по течению я обнаружил место, пригодное для сооружения навесной переправы, а невдалеке переброшенное через реку тонкое бревно. Попробовал перейти по нему со страховкой репшнуром, опираясь на палку. Но течение оказалось настолько сильным, что переставить палку при полутораметровой глубине не хватало силы. Кроме того бревно прогибалось, касалось вода и от этого сильно раскачивалось. Перейти по нему смог бы, наверно, лишь эквилибрист из цирка.
Тогда мы подвязали свой конец бревна повыше к стволу склонившейся над водой березы. Валера вырубил тяжеленную жердину метров шесть длиной. С десятой попытки я сумел воткнуть ее тонкий конец в дно посреди реки между крупных камней и перешел реку не переставляя опору. При этом жердь так дергалась и рвалась из рук, будто ее омывала не вода, а поток катящихся камней.
Мне перекинули веревку. За нее я перетянул трос лебедки, закрепил за елку, сделал оттяжку. Ребята обернули другой конец вокруг березы и оттянули к корням деревьев.
Мотоциклы поднимали к блоку полиспастом, на другой берег перетягивали веревкой.
Потом сами переправились через Майвальтайок на ролике. На последний рейс я заменил карабин на чеку, продетую в петлю троса, a после переправы выдернул чеку веревкой.
Судя по состоянию дороги, в этом году по ней еще никто не ездил и не ходил. В одном месте мы увидели спортивную сумку, висящую на ветке дерева. В ней оказалось гнездо с птенцами.
Река Тульйок поразила нас своей мощью. Прозрачно-голубоватая ледяная вода неслась по широкому глубокому руслу, омывая огромные камни. Слава Богу, что нам не надо было через нее переправляться.
Мы поднялись левым берегом Тульйока и его притока Касканюнйока почти до границы зоны леса. Здесь нашли отличное место для стоянки с красивым видом на долину, горы, с дровами и водопроводом в виде маленького студеного ручейка, огибавшего наш лагерь.
Утром Валера предложил взять с собой в горы немного хороших смолистых дров, чтобы не потерять возможность готовить пищу. Ведь неизвестно, что нас ждет на перевале.
Когда сборы были окончены, мы заметили на противоположном склоне шестерых пеших туристов. Я запустил мотор и съехал от стоянки в долину. Оттуда вновь посмотрел на пешеходов. Они не сдвинулись с места, видимо соображая откуда мы могли здесь взяться при полном отсутствии каких-либо дорог.
Зато кое-где была тропа. В одном месте она так круто поднималась вверх на террассу, что даже пешком подняться без помощи рук было сложно.
"Белый" забуксовал в самом начале подъема. Пришлось разматывать лебедку и с ее помощью подниматься наверх. На террассе я развернулся, привязал заднее колесо мотоцикла к корням дерева и вытащил лебедкой, работающей от двигателя мотоцикла товарища.
Дальше шли вдоль реки, много раз ее переезжали, уходя от прижимов. Как только начинались непонятки, совершали пешую разведку и вновь двигались вперед, потихоньку набирая высоту.
Из одного брода был довольно крутой выезд. Таня газанула на подъеме больше, чем надо. Мотоцикл вздыбился. В борьбе за сохранение равновесия Татьяна потерпела поражение и полетела обратно в реку вместе со своим транспортом. К счастью повреждения оказались минимальными и, вытащив мотоцикл, можно было продолжать движение.
Иногда приходилось ехать по сухому руслу реки, заполненному камнями средних размеров. Двигаться можно было или очень медленно, 1 - 2 км/ч, упираясь ногами в качающиеся бульники, или довольно быстро, не менее 20 км/ч, объезжая лишь самые большие камни. Ребята шли медленно, жалея мотоциклы и не рискуя. Я же выбрал более динамичный стиль, благо подвеска мотоцикла и отличные шины проглатывали все неровности. Самое сложное было пройти зону малой скорости, когда ногами уже не удержишь болтающийся на камнях мотоцикл, а скорости еще не достаточно для сохранения равновесия рулежкой.
Мы поднялись еще на несколько крутячков, обхитрили снежник, обойдя его по реке и подошли к самому Умбозерскому перевалу. В перевальной седловине блестело необычно синее озеро, зажатое с двух сторон средними сыпухами. С правой стороны каменная осыпь была очень крутая и довольно крупная, а слева немного выполаживалась. Но по хаотичному нагромождению камней, размером с табуретку, ехать было практически невозможно.
В длину нагромождение валунов было около 100 метров, из них особо сложных 30-40 метров. Несколько раз прошлись по каменным глыбам, выбрали путь, который нам было по силам расчистить и принялись за строительство мотоциклетной тропы. Сворачивали с места крупные камни, заваливали щели мелкими, проверяли надежность камней, находящихся сверху. Подозрительные спускали вниз, чтобы потом вместе с ними не зашуршать в озеро.
Через пару часов тропа была готова и мы без особых хлопот прошли последнее препятствие.
Впереди было еще одно озеро с пологими твердыми берегами, а за ним виднелась хорошо накатанная колея.
Мы были довольны своей победой. Радовала нас и погода. А самое главное - на перевале не было густой звенящей массы комаров. И тут Валера вспомнил про дрова, вернув нас таким образом из мира впечатлений в грубый материальный мир, в котором не последнее место занимает чувство голода.
Делить с комарами обед в долине нам явно не хотелось, поэтому мы нашли укромное местечко за большим камнем, развели там костер и основательно подкрепились. Дров осталось столько, что хватило бы на сутки экономного горения костра. Мы сложили поленницу на видном месте. Может быть кто-то обрадуется находке и попьет чайку после подъема. А может быть, кого-то эти дрова отогреют в ненастье.
Оглянувшись последний раз на перевал, зажатый в крутых скалах, мы мысленно попрощались с ним, поблагодарили горы за то. что они приняли нас, завели моторы и покатились вниз, к лесу. к комарам, к цивилизации.
==============================================
Первый поход был в 1983г. У меня был сильно переделанный Восход, а у друга обычный Восход-2.
Фотографии куда-то делись. приложенные к этим походам отношения не имеют.
Первый поход
Из открытого окна в душную институтскую аудиторию залетал свежий ветер. Преподаватель пытался объяснить нам что-то очень важное, вытирал пот со лба. скрипел мелом по доске. Но весенний ветерок из окна с необычайной легкостью выдувал из моей головы все, чем ее пытался загрузить профессор. Цифры, корни и графики вместе с примитивными рисунками казались полнейшим ничтожеством по сравнению с набухающими почками березы, пением птичек и свободным полетом маленького облачка за окном.
В тот день я собирался в свой первый поход. Мысли и переживания были столь сильными, что громкий голос преподавателя не мог пробить их оболочку, но в то же время едва уловимый шум ветра в парке кружил мне голову, манил в дорогу.
Звонок был подобен выстрелу стартового пистолета. Мелькнула мимо распахнутая дверь, ступеньки под ногами, бестолковая бабка на остановке, трамвай, сонные пассажиры в метро... Как можно спать в такой день! Обед провалился камнем в желудок. И вот под колесами прогретый майским солнцем асфальт.
Через час я уже был на даче, откуда мы с другом собирались отправиться в поход. Хотели выехать пораньше, а получилось как всегда. Подготовка техники и сборы затянулись до полуночи. На свои мотоциклы мы навьючили столько всяких полезных, как нам тогда казалось, вещей, что сейчас об этом без смеха вспоминать нельзя.
- Оставайтесь дома, переночуете, а с утра поедете, - пыталась наставить нас на путь истинный Мишина мама, но мы не собирались менять назначенной ранее даты старта.
- Я вам пирог испеку, разбужу рано утром, - уговаривала мама.
Пирог Валентины Алексеевны был весомым аргументом, и мог повлиять на что угодно, но только не на наше отправление в поход.
Мой двигатель запустился сразу, Мишин мотоцикл пришлось толкать. От этого у моего шлема запотело защитное стекло. Миша уехал, а его мама не унималась:
- Образумьтесь! Куда вы на ночь глядя... Под эти слова я стартовал. Сквозь запотевший светофильтр почти ничего не было видно, но я торопился поскорее уехать, чтобы не раздражать лишний раз Мишину маму. В свете фары едва угадывались края дорожки в садоводстве. Бетонные столбы были видны получше. Отсчитав пять столбов, я повернул на главную дорогу, но, как выяснилось, немного поторопился. В результате оказался в канаве. Звук мишиного мотоцикла удалялся в темноте, зато прямо над головой раздалось:
- Ну вот, я же говорила, надо завтра ехать, отдохнете, я пирог испеку...
Даже без помощи пирога я выдрал мотоцикл из канавы, снял со шлема запотевшее стекло и, сотрясая заснувшее садоводство громовыми раскатами из поврежденного в канаве глушителя, поспешил догонять друга.
В институтской библиотеке я нашел несколько книжек, из которых узнал, что на востоке области сохранилась настоящая тайга. Местность там очень живописная, холмистая, много чистых рек и озер. А самое главное, край тот почти не тронут цивилизацией, лишь труднопроходимые лесные дороги соединяют небольшие деревеньки, часть из которых нежилые.
Отличный район для путешествия, решили мы и составили по убогой карте грандиозный маршрут, включавший в себя гать времен Великой Отечественной, переправы через реки, а то и просто движение по азимуту. Сейчас все это кажется наивным и смешным, а тогда мы неслись по Мурманскому шоссе, не чувствуя ночного холода, вдыхая полной грудью ветер странствий, ветер первого похода. И этот ветер видимо так сильно меня продул, что я серьезно заболел. И вот уже восемнадцать лет болею дорогой. И лекарство принимаю лишь одно - новый маршрут, новые приключения.
Навстречу проносились, слепя фарами, машины. Мы вглядывались в темноту, смеющуюся над нашим тусклым светом. По дорожным указателям пытались определить, где находимся и когда же нам сворачивать с магистрали.
Неожиданно мишин мотоцикл дернулся куда-то в сторону, перед его лицом что-то мелькнуло в свете фары и улетело на обочину. "Наехал на какую-то гадость" - решил Миша и, не останавливаясь, продолжил движение.
Короткая майская ночь сменилась холодным туманным утром. Мы съехали с дороги и остановились, чтобы немного погреться и перекусить. Тут выяснилось, что неопознанным летающим объектом, вспорхнувшим перед Мишей на дороге, было переднее крыло его собственного мотоцикла. И это было еще только начало.
Асфальт сменила гравийка, похожая на стиральную доску. Мой мотоцикл мог идти по ней более-менее сносно лишь со скоростью 53 - 70 км/ч. Медленнее сильно трясло, быстрее не тянул мотор. Мишина скорость была еще меньше, поэтому я выпускал его вперед, а потом обгонял, поджидал и вновь догонял.
Вдруг я заметил на дороге туристский топорик, точно такой же, как у Миши. Я очень обрадовался, что и у меня будет хорошей топорик, привязал его к грузу и поехал дальше. На этом находки не закончились. Новые рабочие рукавицы пополнили мой багаж, а вот мимо закопченного котелка я проехал совершенно спокойно - зачем нам второй. Потом попались какие-то консервные банки. Следующая находка меня немного озадачила, ибо я держал в руках мишин фотоаппарат... Еще долго я не мог догнать друга, собирая по дороге его пожитки.
Сразу после Хмельозера мы узнали, что такое жидкая глина. В институте этому не учили, да и на мотозаводе про такое явление природы, видимо, не слышали. Таким образом. что не вышло взять умом или техникой, брали силой: тянули, толкали, копали, пыхтели. отдыхали и так до тех пор, пока не стало очевидным, что скоро будет ничего не видно. К счастью, сумерки застали нас рядом с красивым лесным озером.
Собрав дров на всю ночь, мы развели костер. С огромным удовольствием поели незатейливую походную кашу, послушали эхо над уснувшим озером и улеглись спать, поближе к огню.
На рассвете нас разбудили соловьи. Костер прогорел, было зябко и сыро от тумана. Раскопав уголек, Миша раздул огонь и мы вновь прилегли у костра. Что может быть прекрасней волшебного утра, когда мысли о предстоящем дне переплетаются со снами и песней соловья, сидящего где-то прямо над головой. Влажный недвижимый воздух был пропитан ароматом леса, только что освободившегося от снега. Потихоньку светало. Медленно пополз в сторону туман над озером, будто спасаясь от солнца, встающего за лесом.
Утро началось с поиска консервного ножа. Применив метод дедукции мы нашли то, что от него осталось в костре. Видимо ночью кто-то из нас пихнул его в огонь вместе с дровами.
Наше бестолковое снаряжение состояло из вещей, не имевших никакого отношения к походной жизни, зато имевших изрядную массу и объем. Две груды барахла придавали мотоциклам свойства чугунного утюга, поставленного на ручку. Удержать вертикально в скользких колеях 180 кг железа и тряпья на дорожных шинах было очень тяжело. А о том, чтобы все это самостоятельно двигалось по лесной дороге приходилось только мечтать.
Мы напрягали все свои силы в борьбе с бездорожьем и собственной техникой. Силы быстро убывали. Тогда стали думать и по ходу дела учиться разным премудростям: ходили в разведку сложных мест, промеряли лужи, искали объезды, мостили топкие участки, организовывали страховку. В результате процесс потихоньку пошел.
На одном, относительно приличном участке дороги мне удалось самостоятельно проехать метров двести. Объезжая большую лужу я выставил для сохранения равновесия ногу. Она по колено провалилась в глиняную тяпуху. Мотоцикл сильно наклонился. Я изо всех сил пытался его удержать, но этого не удалось, наоборот, ногу все сильнее придавливало мотоциклом. Ища опоры, я выставил руку. Она почти по плечо ушла в жижу. Перед самым носом засуетились головастики, наиболее наглые из них проникли под куртку. Я извивался, как уж, пытаясь выбраться из-под мотоцикла, но вместо этого еще глубже уходил в тяпуху.
- Миша! Помоги! - закричал я, поняв, что влип. Шум двигателя сзади резко прервался, а через несколько секунд раздался крик:
- Леша! Леша!
Все-таки Миша сумел самостоятельно выбраться из-под своего мотоцикла и извлек меня из глиняного плена.
Мы сделали для себя много важных открытий и выводов. Но в большинстве случаев изменить что-либо было уже поздно, поэтому довольствовались тем, что имели, а чаще всего тем, чего не имели. Например, у нас не было хорошей карты и сколько мы не соображали, прикладывая компас к старорежимной схеме Ленинградской области неопределенного масштаба, изобиловавшей белыми пятнами, так и не смогли, даже примерно, определить, где находимся. Поэтому ехали просто вперед, туда, куда нас уводила глиняная колея.
Ветви елей смыкались над головой, могучие осины поражали воображение своими гигантскими размерами. Мы объезжали по лесу упавшие на дорогу стволы, обливаясь потом, по очереди толкая мотоциклы в крутые скользкие горки, жадно пили воду из лесных ручьев и речек.
За день удавалось пройти всего 10-15 км. В результате все наши планы потерпели катастрофу. Надо было уже возвращаться домой, а мы еще не знали, где находимся и продолжали пробиваться вперед, надеясь, что дорога куда-нибудь обязательно выведет.
Дорога вывела к быстрой протоке между двумя озерами. Мы не смогли соорудить переправу и были вынуждены возвращаться назад. Дома, наверняка, уже сильно беспокоились, поэтому мы спешили, как только могли. К счастью, в одной деревне нам подсказали, как срезать часть пути и поскорее выбраться на асфальт.
Стемнело, но мы все равно продолжали пробиваться вперед. Тормоза, стертые абразивом и забитые жидкой глиной, перестали работать еще в первый день. На крутых спусках тормозили двигателем и пятками. Скатившись таким образом с горки, я оказался в большом ручье, бегущем прямо по дороге между крупных камней. Тусклая фара кое-как осветила крутой подъем, терявшийся во тьме.
Тыкаясь в камни, я все же разогнался по ручью и поднялся вверх на несколько метров. Мотор стал тухнуть, я соскочил с мотоцикла и. отчаянно газуя, сумел затолкать его еще немного вверх, а конца подъема не было видно. Несмотря на страшный грохот, свет и запах дыма, в колею перед мотоциклом скатился из-за куста маленький зайчонок. Удивленно озираясь вокруг, он неуклюже заковылял через дорогу куда-то по своим делам, не обращая на меня никакого внимания.
Я прислонил мотоцикл к борту колеи и в изнеможении присел на корягу. Сзади раздались звуки:
- Кррр - плюх, кррр-плюх, - Миша безуспешно пытался завести мотор в воде. Потом ночную тишину прервал душераздираю.щий вопль:
- Гнида?
За ним последовали увесистые удары сапогом по мотоциклу. Я понял, что дело плохо и поспешил на помощь другу. Вдвоем мы по очереди запялили мотоциклы в гору. Еще несколько часов повоевали с колеями, лужами, валежинами и, в конце концов, выбрались в деревню, от которой нам обещали хорошую дорогу. В разные стороны между силуэтов домов расползались и терялись во тьме колеи. Тут выяснилось, что куда-то делся Мишин рюкзак. Стали вспоминать и сообразили, что забыли его на дороге, когда протаскивали мотоцикл через очередное препятствие. Миша отправился пешком за рюкзаком, а я пошел искать выезд на дорогу. В слабом свете луны я увидел автобус. Очень обрадовался и поспешил к нему. При ближайшем рассмотрении автобусом оказался КрАЗ, намертво застрявший в огромной луже посреди деревни.
Я заметил свет в одном окне и постучался, чтобы узнать, где настоящая дорога.
- Куда же вы против ночи? - удивилась старушка. - Ночуйте у меня, - предложила она. даже не спросив, кто мы и откуда.
Но мы, как всегда, торопились и ломанулись домой, несмотря на то, что очень устали и хотели спать. Пока под колесами была гравийка со сном еще как-то можно было бороться. Приходилось постоянно объезжать рытвины и камни, вписываться в крутые повороты, справляться с заносами. Асфальт отнял у нас эти развлечения. Смотреть на него после пережитых приключений было скучно и глаза сами собой закрывались. При этом мотоциклы продолжали идти со скоростью до 80 км/ч. Чтобы не улететь с дороги, мы орали песни, пробовали ехать стоя, делали всевозможные разминочные движения, но всего этого было недостаточно, чтобы убедить организм повременить со сном.
До дома оставалось каких-то 100 км, но передвигаться по асфальту стало едва ли не тяжелее, чем по заросшей лесной дороге. Мы остановились, пробежались по обочине с полкилометра вместе с мотоциклами и вновь помчались к дому. Встряска немного помогла. Дорогу я видел четко, она больше не наклонялась в сторону, не пропадала в лужах и болотах. А вот и родной двор. Я поставил мотоцикл и забежал на второй этаж. Дверь уже открыта - меня ждут. Первым делом отправился в ванну. Зашумел газовый водогрей, я стал смывать теплым душем походную грязь.
Внезапный удар вернул меня к действительности: мотоцикл угодил в рытвину на встречной обочине. Порция адреналина была получена и следующие 15 минут я ехал свеженький, как огурчик. Потом перед глазами вновь стали возникать посторонние предметы.
Миша свернул на дачу. а мне каким-то чудом удалось добраться до города- Более того, я сумел справиться с оживленным движением. Помню, как удивленно разглядывал дорожные знаки, пытаясь сообразить, что им от меня надо. На красный свет я все-же остановился... Проснулся от гудка сзади: зеленый погас, вновь загорелся красный...
С тех пор я дал себе слово ни под каким видом не управлять транспортом в сонном состоянии. Слава Богу, что тогда все обошлось.
Все это было восемнадцать лет назад. Не помню, сколько я поменял мотоциклов, сколько прошел на них походов. И техника, и маршруты, и снаряжение стали не в пример сложнее и совершеннее. Я стал чемпионом России по спортивному мототуризму, но и сейчас вспоминаю свой первый поход с каким-то необъяснимо-нежным чувством. Возможно он стал решающим в моей судьбе. До сих пор перед глазами проплывает розовеющий туман над лесным озером, друг, раздувающий костер и дорога, уходящая в таинственную неизвестность.
Искать в Махнём!ru/
От Белого озера к Белому морю. Это тот самый Архангельский поход (плот с парусом).
искать в Моторевю...
http://yandex.ru/yandsearch?p=1&numdoc= ... BD&rpt=rad
Дорога на перевал, это эпозод похода на Кольский. Деиствие происходит между Ревдой и базой КСС в Хибинах. Примерно 2000 год. Расположение фотографий соответствует ходу повествования.
Дорога на перевал
Раньше я думал, что знаю, что такое комары, но, оказывается, я ничего не знал. Комары заполнили своей звенящей массой все пространство. Стоило остановиться, как их концентрация превышала порог терпимости и только движение или шляпа с сеткой спасали от этого стихийного бедствия.
Представьте себе полотно железной дороги, перевернутое рельсами вниз, а шпалами вверх и висящее над бурной рекой шириной 70 метров. Примерно так выглядел мост через Суру, но для полноты отупений следует добавить, что и без того редкий настил в нескольких местах отсутствовал по 2 - 3 метра.
Кувырнуться в глубокую бурную воду очень не хотелось, поэтому пришлось больше часа возиться с ремонтом моста. Крепить поперечные бревна настила было нечем, они лежали на своих местах весьма условно. Проехать по этим клавишам можно было только ходом, чтобы за счет своей инерции бревна не успели съехать куда-нибудь в сторону.
Отстучав колесами чечетку по настилу, я стал съезжать с моста в воду, ибо другого способа выбраться на берег не было. В воде спуск оказался круче, чем представился с первого взгляда. Мотоцикл ткнулся в дно между камнями и встал на переднее колесо. Мне все же удалось сохранить равновесие. Дальше все произошло не более чем за секунду: я мысленно увидел, как мотоцикл переворачивается, я лечу головой вниз в воду кувыркаюсь по каменному дну, чтобы не быть придавленным падающей массой. Единственный шанс избежать этого - газануть, чтобы переднее колесо дернулось вперед и поставило мотоцикл в нормальное положение. Но рвануть наугад по камням размером с футбольный мяч - верный способ завалиться набок. В этот момент неустойчивое равновесие склонилось в мою пользу и заднее колесо опустилось на место.
Другие мотоциклы спускали со страховкой.
Следующее препятствие встретило нас через 9 км на берегу Умбозера. Галечниковый пляж, по которому было так приятно ехать после лесной дороги, то и дело тонувшей в болотах, внезапно прервало устье Волги-речки.
Умбозеро застыло огромным голубым зеркалом, в котором отражались пологие вершины Ловозерского горного массива. Редкие облака добавляли этой картине необъяснимое и заворажива-ющее чувство пространства. Даже вездесуще зловредные комары оставили нас в покое. Суровая заполярная природа замерла в немом покое, согретая непривычно жарким для этих мест солнцем.
Переправу сооружали не торопясь, совмещая это занятие с обедом и отдыхом. Мы арендовали в Ревде лягушку от надувной лодки и четыре камазовские камеры. Пока ребята накачивали их, я отправился на поиски жердей для настила. Рубить узловатые низкорослые березки на берегу было жалко и бестолково. До первого подходящего материала пришлось проехать около полутора километров.
Мы связали из жердей настил и закрепили его на накачанных камерах. Собрав все запасы веревок и, приобщив к ним найденный на месте полевой телефонный провод, мы организовали паромную переправу и благополучно пересекли широкое и глубокое устье реки.
Через 300 метров пути выяснилось, что мы находимся на острове. От большой земли нас отделяла неглубокая протока.
Татьяна нашла брод глубиной чуть выше колена и пошла по нему обратно. Я спросил, какое дно.
- Нужно хорошенько разведать, - ответила она и при этих словах провалилась в песок по пояс.
Я долго бродил по воде и, наконец, нашел и разметил вешками брод поглубже, но с более твердым дном. Песок и галька все же вызывали сомнения, поэтому я попросил жену Ольгу перейти речку и быть готовой при необходимости размотать трос лебедки.
С первых же метров "Белый" глубоко провалился в песок, но другого пути или места для разворота уже не было. Я включил вторую передачу и пошел на полном газу. В таких ситуациях главное не потерять скорость и, тем более, не останавливаться, иначе своим ходом с места уже будет не тронуться.
Колеса, обутые в самые "злые" питерские шины отчаянно буксовали. Несмотря на все мои старания, скорость упала до критического минимума. Вода дошла до седла, причем половину этой глубины составлял обманчивый песок. Мотоцикл задергался, будто поехал по шпалам, и казалось, что вниз он уходит быстрее, чем продвигается вперед.
Но вот, чуть впереди и в стороне сквозь чистую воду я заметил крупные камни и повернул к ним. Когда скорость упала почти до нуля, и я стал подумывать о лебедке, переднее колесо зацепилось за твердый грунт, и мотоцикл резко рванул вперед, гоня перед собой пенную волну.
Посмотрев на мое сольное выступление, ребята не захотели продолжать этот концерт и вновь принялись накачивать камеры. Их мотоциклы были легче, поэтому ограничились двумя камерами, на которые мотоциклы укладывали боком и переправлялись, идя рядом пешком.
От Умбозера дорога пошла в гору. Лужи и болотца брали сходу. Все мысли были далеко впереди нас, где в ложбинах каменных склонов Хибин блестел снег. Но через пару километров мы уперлись в речку Кальйок. Мысли быстро спустились с гор и охладились в ледяной воде Кальйока.
Быстрое течение, глубина до 0,8 м и крупные камни на дне делали переправу на мотоциклах весьма опасной. В случае падения, водителя сразу понесет вниз по течению.
По этой же причине будет весьма проблематично поднять упавший мотоцикл. Все отправились искать переправу попроще.
Выше по течению река расходилась на много неглубоких широких рукавов. 300 метров по мелкой воде оказались значительно проще, чем 15 по тракторному броду. Мы наметили и расчистили путь по лесу и стали выписывать замысловатые фигуры по отмелям среди камней и островов.
Между тем погода начала портиться. Небо затянули низкие тучи. Дорога шла все круче в гору вдоль Кальйока. Склоны хребтов терялись в облаках, затрудняя ориентирование. Наконец, мы нашли колею, уходящую по левому склону куда-то под облака, и стали подниматься по ней на гору Суолуайв.
Снизу тучи казались мягким потолком, лежавшим на стенах гор. На высоте облака неслись на нас вместе с пронизывающим ветром, обдавая всепроникающей сыростью. В редких просветах иногда был виден склон, по которому мы поднимались, иногда долина, из которой мы сюда пришли.
Местами грунт из колеи был вымыт, остались лишь камни. Такие места можно было взять только сходу. Камни прокручивались под колесами, толкая их в непредсказуемых направлениях и, весело подпрыгивая, устремлялись вниз. Иногда колея полностью пропадала, видимость сокращалась до 20 метров.
Тогда направление движения определяли по компасу. Через некоторое время мы оказались на плоской вершине.
Небольшой просвет подарил нам прекрасный вид на залив Тульилухт и мы смогли сориентироваться.
Дорога на спуске была значительно лучше, чем на подъеме. Мы легко скатились по ней в зону леса. Пересекли несколько ручьев и вышли к Базе Геологов. Здесь мы хотели разузнать поподробнее про наш дальнейший маршрут, но база оказалась брошенной. Никаких строений, только остатки тракторов, да пустые бочки. Вместо геологов по лесу неторопливо бродил лось. Река Майвальтайок выглядела значительно серьезнее, чем мы предполагали, изучая карту. Сперва взялись строить надувной плот из камер, но вовремя опомнились, сообразив, что нам будет не справиться с быстрым течением.
Выше по течению я обнаружил место, пригодное для сооружения навесной переправы, а невдалеке переброшенное через реку тонкое бревно. Попробовал перейти по нему со страховкой репшнуром, опираясь на палку. Но течение оказалось настолько сильным, что переставить палку при полутораметровой глубине не хватало силы. Кроме того бревно прогибалось, касалось вода и от этого сильно раскачивалось. Перейти по нему смог бы, наверно, лишь эквилибрист из цирка.
Тогда мы подвязали свой конец бревна повыше к стволу склонившейся над водой березы. Валера вырубил тяжеленную жердину метров шесть длиной. С десятой попытки я сумел воткнуть ее тонкий конец в дно посреди реки между крупных камней и перешел реку не переставляя опору. При этом жердь так дергалась и рвалась из рук, будто ее омывала не вода, а поток катящихся камней.
Мне перекинули веревку. За нее я перетянул трос лебедки, закрепил за елку, сделал оттяжку. Ребята обернули другой конец вокруг березы и оттянули к корням деревьев.
Мотоциклы поднимали к блоку полиспастом, на другой берег перетягивали веревкой.
Потом сами переправились через Майвальтайок на ролике. На последний рейс я заменил карабин на чеку, продетую в петлю троса, a после переправы выдернул чеку веревкой.
Судя по состоянию дороги, в этом году по ней еще никто не ездил и не ходил. В одном месте мы увидели спортивную сумку, висящую на ветке дерева. В ней оказалось гнездо с птенцами.
Река Тульйок поразила нас своей мощью. Прозрачно-голубоватая ледяная вода неслась по широкому глубокому руслу, омывая огромные камни. Слава Богу, что нам не надо было через нее переправляться.
Мы поднялись левым берегом Тульйока и его притока Касканюнйока почти до границы зоны леса. Здесь нашли отличное место для стоянки с красивым видом на долину, горы, с дровами и водопроводом в виде маленького студеного ручейка, огибавшего наш лагерь.
Утром Валера предложил взять с собой в горы немного хороших смолистых дров, чтобы не потерять возможность готовить пищу. Ведь неизвестно, что нас ждет на перевале.
Когда сборы были окончены, мы заметили на противоположном склоне шестерых пеших туристов. Я запустил мотор и съехал от стоянки в долину. Оттуда вновь посмотрел на пешеходов. Они не сдвинулись с места, видимо соображая откуда мы могли здесь взяться при полном отсутствии каких-либо дорог.
Зато кое-где была тропа. В одном месте она так круто поднималась вверх на террассу, что даже пешком подняться без помощи рук было сложно.
"Белый" забуксовал в самом начале подъема. Пришлось разматывать лебедку и с ее помощью подниматься наверх. На террассе я развернулся, привязал заднее колесо мотоцикла к корням дерева и вытащил лебедкой, работающей от двигателя мотоцикла товарища.
Дальше шли вдоль реки, много раз ее переезжали, уходя от прижимов. Как только начинались непонятки, совершали пешую разведку и вновь двигались вперед, потихоньку набирая высоту.
Из одного брода был довольно крутой выезд. Таня газанула на подъеме больше, чем надо. Мотоцикл вздыбился. В борьбе за сохранение равновесия Татьяна потерпела поражение и полетела обратно в реку вместе со своим транспортом. К счастью повреждения оказались минимальными и, вытащив мотоцикл, можно было продолжать движение.
Иногда приходилось ехать по сухому руслу реки, заполненному камнями средних размеров. Двигаться можно было или очень медленно, 1 - 2 км/ч, упираясь ногами в качающиеся бульники, или довольно быстро, не менее 20 км/ч, объезжая лишь самые большие камни. Ребята шли медленно, жалея мотоциклы и не рискуя. Я же выбрал более динамичный стиль, благо подвеска мотоцикла и отличные шины проглатывали все неровности. Самое сложное было пройти зону малой скорости, когда ногами уже не удержишь болтающийся на камнях мотоцикл, а скорости еще не достаточно для сохранения равновесия рулежкой.
Мы поднялись еще на несколько крутячков, обхитрили снежник, обойдя его по реке и подошли к самому Умбозерскому перевалу. В перевальной седловине блестело необычно синее озеро, зажатое с двух сторон средними сыпухами. С правой стороны каменная осыпь была очень крутая и довольно крупная, а слева немного выполаживалась. Но по хаотичному нагромождению камней, размером с табуретку, ехать было практически невозможно.
В длину нагромождение валунов было около 100 метров, из них особо сложных 30-40 метров. Несколько раз прошлись по каменным глыбам, выбрали путь, который нам было по силам расчистить и принялись за строительство мотоциклетной тропы. Сворачивали с места крупные камни, заваливали щели мелкими, проверяли надежность камней, находящихся сверху. Подозрительные спускали вниз, чтобы потом вместе с ними не зашуршать в озеро.
Через пару часов тропа была готова и мы без особых хлопот прошли последнее препятствие.
Впереди было еще одно озеро с пологими твердыми берегами, а за ним виднелась хорошо накатанная колея.
Мы были довольны своей победой. Радовала нас и погода. А самое главное - на перевале не было густой звенящей массы комаров. И тут Валера вспомнил про дрова, вернув нас таким образом из мира впечатлений в грубый материальный мир, в котором не последнее место занимает чувство голода.
Делить с комарами обед в долине нам явно не хотелось, поэтому мы нашли укромное местечко за большим камнем, развели там костер и основательно подкрепились. Дров осталось столько, что хватило бы на сутки экономного горения костра. Мы сложили поленницу на видном месте. Может быть кто-то обрадуется находке и попьет чайку после подъема. А может быть, кого-то эти дрова отогреют в ненастье.
Оглянувшись последний раз на перевал, зажатый в крутых скалах, мы мысленно попрощались с ним, поблагодарили горы за то. что они приняли нас, завели моторы и покатились вниз, к лесу. к комарам, к цивилизации.
==============================================
Первый поход был в 1983г. У меня был сильно переделанный Восход, а у друга обычный Восход-2.
Фотографии куда-то делись. приложенные к этим походам отношения не имеют.
Первый поход
Из открытого окна в душную институтскую аудиторию залетал свежий ветер. Преподаватель пытался объяснить нам что-то очень важное, вытирал пот со лба. скрипел мелом по доске. Но весенний ветерок из окна с необычайной легкостью выдувал из моей головы все, чем ее пытался загрузить профессор. Цифры, корни и графики вместе с примитивными рисунками казались полнейшим ничтожеством по сравнению с набухающими почками березы, пением птичек и свободным полетом маленького облачка за окном.
В тот день я собирался в свой первый поход. Мысли и переживания были столь сильными, что громкий голос преподавателя не мог пробить их оболочку, но в то же время едва уловимый шум ветра в парке кружил мне голову, манил в дорогу.
Звонок был подобен выстрелу стартового пистолета. Мелькнула мимо распахнутая дверь, ступеньки под ногами, бестолковая бабка на остановке, трамвай, сонные пассажиры в метро... Как можно спать в такой день! Обед провалился камнем в желудок. И вот под колесами прогретый майским солнцем асфальт.
Через час я уже был на даче, откуда мы с другом собирались отправиться в поход. Хотели выехать пораньше, а получилось как всегда. Подготовка техники и сборы затянулись до полуночи. На свои мотоциклы мы навьючили столько всяких полезных, как нам тогда казалось, вещей, что сейчас об этом без смеха вспоминать нельзя.
- Оставайтесь дома, переночуете, а с утра поедете, - пыталась наставить нас на путь истинный Мишина мама, но мы не собирались менять назначенной ранее даты старта.
- Я вам пирог испеку, разбужу рано утром, - уговаривала мама.
Пирог Валентины Алексеевны был весомым аргументом, и мог повлиять на что угодно, но только не на наше отправление в поход.
Мой двигатель запустился сразу, Мишин мотоцикл пришлось толкать. От этого у моего шлема запотело защитное стекло. Миша уехал, а его мама не унималась:
- Образумьтесь! Куда вы на ночь глядя... Под эти слова я стартовал. Сквозь запотевший светофильтр почти ничего не было видно, но я торопился поскорее уехать, чтобы не раздражать лишний раз Мишину маму. В свете фары едва угадывались края дорожки в садоводстве. Бетонные столбы были видны получше. Отсчитав пять столбов, я повернул на главную дорогу, но, как выяснилось, немного поторопился. В результате оказался в канаве. Звук мишиного мотоцикла удалялся в темноте, зато прямо над головой раздалось:
- Ну вот, я же говорила, надо завтра ехать, отдохнете, я пирог испеку...
Даже без помощи пирога я выдрал мотоцикл из канавы, снял со шлема запотевшее стекло и, сотрясая заснувшее садоводство громовыми раскатами из поврежденного в канаве глушителя, поспешил догонять друга.
В институтской библиотеке я нашел несколько книжек, из которых узнал, что на востоке области сохранилась настоящая тайга. Местность там очень живописная, холмистая, много чистых рек и озер. А самое главное, край тот почти не тронут цивилизацией, лишь труднопроходимые лесные дороги соединяют небольшие деревеньки, часть из которых нежилые.
Отличный район для путешествия, решили мы и составили по убогой карте грандиозный маршрут, включавший в себя гать времен Великой Отечественной, переправы через реки, а то и просто движение по азимуту. Сейчас все это кажется наивным и смешным, а тогда мы неслись по Мурманскому шоссе, не чувствуя ночного холода, вдыхая полной грудью ветер странствий, ветер первого похода. И этот ветер видимо так сильно меня продул, что я серьезно заболел. И вот уже восемнадцать лет болею дорогой. И лекарство принимаю лишь одно - новый маршрут, новые приключения.
Навстречу проносились, слепя фарами, машины. Мы вглядывались в темноту, смеющуюся над нашим тусклым светом. По дорожным указателям пытались определить, где находимся и когда же нам сворачивать с магистрали.
Неожиданно мишин мотоцикл дернулся куда-то в сторону, перед его лицом что-то мелькнуло в свете фары и улетело на обочину. "Наехал на какую-то гадость" - решил Миша и, не останавливаясь, продолжил движение.
Короткая майская ночь сменилась холодным туманным утром. Мы съехали с дороги и остановились, чтобы немного погреться и перекусить. Тут выяснилось, что неопознанным летающим объектом, вспорхнувшим перед Мишей на дороге, было переднее крыло его собственного мотоцикла. И это было еще только начало.
Асфальт сменила гравийка, похожая на стиральную доску. Мой мотоцикл мог идти по ней более-менее сносно лишь со скоростью 53 - 70 км/ч. Медленнее сильно трясло, быстрее не тянул мотор. Мишина скорость была еще меньше, поэтому я выпускал его вперед, а потом обгонял, поджидал и вновь догонял.
Вдруг я заметил на дороге туристский топорик, точно такой же, как у Миши. Я очень обрадовался, что и у меня будет хорошей топорик, привязал его к грузу и поехал дальше. На этом находки не закончились. Новые рабочие рукавицы пополнили мой багаж, а вот мимо закопченного котелка я проехал совершенно спокойно - зачем нам второй. Потом попались какие-то консервные банки. Следующая находка меня немного озадачила, ибо я держал в руках мишин фотоаппарат... Еще долго я не мог догнать друга, собирая по дороге его пожитки.
Сразу после Хмельозера мы узнали, что такое жидкая глина. В институте этому не учили, да и на мотозаводе про такое явление природы, видимо, не слышали. Таким образом. что не вышло взять умом или техникой, брали силой: тянули, толкали, копали, пыхтели. отдыхали и так до тех пор, пока не стало очевидным, что скоро будет ничего не видно. К счастью, сумерки застали нас рядом с красивым лесным озером.
Собрав дров на всю ночь, мы развели костер. С огромным удовольствием поели незатейливую походную кашу, послушали эхо над уснувшим озером и улеглись спать, поближе к огню.
На рассвете нас разбудили соловьи. Костер прогорел, было зябко и сыро от тумана. Раскопав уголек, Миша раздул огонь и мы вновь прилегли у костра. Что может быть прекрасней волшебного утра, когда мысли о предстоящем дне переплетаются со снами и песней соловья, сидящего где-то прямо над головой. Влажный недвижимый воздух был пропитан ароматом леса, только что освободившегося от снега. Потихоньку светало. Медленно пополз в сторону туман над озером, будто спасаясь от солнца, встающего за лесом.
Утро началось с поиска консервного ножа. Применив метод дедукции мы нашли то, что от него осталось в костре. Видимо ночью кто-то из нас пихнул его в огонь вместе с дровами.
Наше бестолковое снаряжение состояло из вещей, не имевших никакого отношения к походной жизни, зато имевших изрядную массу и объем. Две груды барахла придавали мотоциклам свойства чугунного утюга, поставленного на ручку. Удержать вертикально в скользких колеях 180 кг железа и тряпья на дорожных шинах было очень тяжело. А о том, чтобы все это самостоятельно двигалось по лесной дороге приходилось только мечтать.
Мы напрягали все свои силы в борьбе с бездорожьем и собственной техникой. Силы быстро убывали. Тогда стали думать и по ходу дела учиться разным премудростям: ходили в разведку сложных мест, промеряли лужи, искали объезды, мостили топкие участки, организовывали страховку. В результате процесс потихоньку пошел.
На одном, относительно приличном участке дороги мне удалось самостоятельно проехать метров двести. Объезжая большую лужу я выставил для сохранения равновесия ногу. Она по колено провалилась в глиняную тяпуху. Мотоцикл сильно наклонился. Я изо всех сил пытался его удержать, но этого не удалось, наоборот, ногу все сильнее придавливало мотоциклом. Ища опоры, я выставил руку. Она почти по плечо ушла в жижу. Перед самым носом засуетились головастики, наиболее наглые из них проникли под куртку. Я извивался, как уж, пытаясь выбраться из-под мотоцикла, но вместо этого еще глубже уходил в тяпуху.
- Миша! Помоги! - закричал я, поняв, что влип. Шум двигателя сзади резко прервался, а через несколько секунд раздался крик:
- Леша! Леша!
Все-таки Миша сумел самостоятельно выбраться из-под своего мотоцикла и извлек меня из глиняного плена.
Мы сделали для себя много важных открытий и выводов. Но в большинстве случаев изменить что-либо было уже поздно, поэтому довольствовались тем, что имели, а чаще всего тем, чего не имели. Например, у нас не было хорошей карты и сколько мы не соображали, прикладывая компас к старорежимной схеме Ленинградской области неопределенного масштаба, изобиловавшей белыми пятнами, так и не смогли, даже примерно, определить, где находимся. Поэтому ехали просто вперед, туда, куда нас уводила глиняная колея.
Ветви елей смыкались над головой, могучие осины поражали воображение своими гигантскими размерами. Мы объезжали по лесу упавшие на дорогу стволы, обливаясь потом, по очереди толкая мотоциклы в крутые скользкие горки, жадно пили воду из лесных ручьев и речек.
За день удавалось пройти всего 10-15 км. В результате все наши планы потерпели катастрофу. Надо было уже возвращаться домой, а мы еще не знали, где находимся и продолжали пробиваться вперед, надеясь, что дорога куда-нибудь обязательно выведет.
Дорога вывела к быстрой протоке между двумя озерами. Мы не смогли соорудить переправу и были вынуждены возвращаться назад. Дома, наверняка, уже сильно беспокоились, поэтому мы спешили, как только могли. К счастью, в одной деревне нам подсказали, как срезать часть пути и поскорее выбраться на асфальт.
Стемнело, но мы все равно продолжали пробиваться вперед. Тормоза, стертые абразивом и забитые жидкой глиной, перестали работать еще в первый день. На крутых спусках тормозили двигателем и пятками. Скатившись таким образом с горки, я оказался в большом ручье, бегущем прямо по дороге между крупных камней. Тусклая фара кое-как осветила крутой подъем, терявшийся во тьме.
Тыкаясь в камни, я все же разогнался по ручью и поднялся вверх на несколько метров. Мотор стал тухнуть, я соскочил с мотоцикла и. отчаянно газуя, сумел затолкать его еще немного вверх, а конца подъема не было видно. Несмотря на страшный грохот, свет и запах дыма, в колею перед мотоциклом скатился из-за куста маленький зайчонок. Удивленно озираясь вокруг, он неуклюже заковылял через дорогу куда-то по своим делам, не обращая на меня никакого внимания.
Я прислонил мотоцикл к борту колеи и в изнеможении присел на корягу. Сзади раздались звуки:
- Кррр - плюх, кррр-плюх, - Миша безуспешно пытался завести мотор в воде. Потом ночную тишину прервал душераздираю.щий вопль:
- Гнида?
За ним последовали увесистые удары сапогом по мотоциклу. Я понял, что дело плохо и поспешил на помощь другу. Вдвоем мы по очереди запялили мотоциклы в гору. Еще несколько часов повоевали с колеями, лужами, валежинами и, в конце концов, выбрались в деревню, от которой нам обещали хорошую дорогу. В разные стороны между силуэтов домов расползались и терялись во тьме колеи. Тут выяснилось, что куда-то делся Мишин рюкзак. Стали вспоминать и сообразили, что забыли его на дороге, когда протаскивали мотоцикл через очередное препятствие. Миша отправился пешком за рюкзаком, а я пошел искать выезд на дорогу. В слабом свете луны я увидел автобус. Очень обрадовался и поспешил к нему. При ближайшем рассмотрении автобусом оказался КрАЗ, намертво застрявший в огромной луже посреди деревни.
Я заметил свет в одном окне и постучался, чтобы узнать, где настоящая дорога.
- Куда же вы против ночи? - удивилась старушка. - Ночуйте у меня, - предложила она. даже не спросив, кто мы и откуда.
Но мы, как всегда, торопились и ломанулись домой, несмотря на то, что очень устали и хотели спать. Пока под колесами была гравийка со сном еще как-то можно было бороться. Приходилось постоянно объезжать рытвины и камни, вписываться в крутые повороты, справляться с заносами. Асфальт отнял у нас эти развлечения. Смотреть на него после пережитых приключений было скучно и глаза сами собой закрывались. При этом мотоциклы продолжали идти со скоростью до 80 км/ч. Чтобы не улететь с дороги, мы орали песни, пробовали ехать стоя, делали всевозможные разминочные движения, но всего этого было недостаточно, чтобы убедить организм повременить со сном.
До дома оставалось каких-то 100 км, но передвигаться по асфальту стало едва ли не тяжелее, чем по заросшей лесной дороге. Мы остановились, пробежались по обочине с полкилометра вместе с мотоциклами и вновь помчались к дому. Встряска немного помогла. Дорогу я видел четко, она больше не наклонялась в сторону, не пропадала в лужах и болотах. А вот и родной двор. Я поставил мотоцикл и забежал на второй этаж. Дверь уже открыта - меня ждут. Первым делом отправился в ванну. Зашумел газовый водогрей, я стал смывать теплым душем походную грязь.
Внезапный удар вернул меня к действительности: мотоцикл угодил в рытвину на встречной обочине. Порция адреналина была получена и следующие 15 минут я ехал свеженький, как огурчик. Потом перед глазами вновь стали возникать посторонние предметы.
Миша свернул на дачу. а мне каким-то чудом удалось добраться до города- Более того, я сумел справиться с оживленным движением. Помню, как удивленно разглядывал дорожные знаки, пытаясь сообразить, что им от меня надо. На красный свет я все-же остановился... Проснулся от гудка сзади: зеленый погас, вновь загорелся красный...
С тех пор я дал себе слово ни под каким видом не управлять транспортом в сонном состоянии. Слава Богу, что тогда все обошлось.
Все это было восемнадцать лет назад. Не помню, сколько я поменял мотоциклов, сколько прошел на них походов. И техника, и маршруты, и снаряжение стали не в пример сложнее и совершеннее. Я стал чемпионом России по спортивному мототуризму, но и сейчас вспоминаю свой первый поход с каким-то необъяснимо-нежным чувством. Возможно он стал решающим в моей судьбе. До сих пор перед глазами проплывает розовеющий туман над лесным озером, друг, раздувающий костер и дорога, уходящая в таинственную неизвестность.
Искать в Махнём!ru/
От Белого озера к Белому морю. Это тот самый Архангельский поход (плот с парусом).
искать в Моторевю...
http://yandex.ru/yandsearch?p=1&numdoc= ... BD&rpt=rad